Жизнь после «Камчатки» — существует ли она?
Когда возвращаешься из «Камчатки» такое ощущение, что тебя прокатили на супер крутом аттракционе, и ты даже не заметил, как всё закончилось. Когда ступаешь ногой на перрон в своём городе, мимо тебя как будто проносится стадо буйволов и забирает с собой. Поэтому после смены в лагере необходима пара дней на адаптацию. Лично мне не хочется сразу бежать к своим друзьями и начинать тусить, хочется быть только с самыми близкими людьми и желательно подальше от цивилизации. Резкая смена круга общения также сильно влияет на меня и моё моральное состояние, потому как люди в «Камчатке » и в городе — это огромный контраст. Ходить по улицам и видеть людей, которых ты не знаешь, после того как жил с огромной семьёй, всех членов которой ты знал поимённо — очень трудно. Единственная схожесть «Камчатки» и города – это то, что люди бегут без остановки по своим делам, но в «Камчатке» от этого получают кайф, а в городе это необходимо для выживания.
Это моё мнение. Я спросила старичков и вожатых, чтобы узнать, что они чувствуют, когда возвращаются из «Камчатки».
Илья Синельников:
«Мне грустно. Часть меня хочет возвращаться домой, а часть нет. Я с болью в сердце вспоминаю каждый момент смены в подробностях и кидаю горькие слёзы на пол. Нет, на самом деле я реально жалею, что смена длится так мало времени, мне её не хватает, я как наркоман — хочу больше».
Маша Смахтина:
«Я испытываю грусть и новый спектр чувств, морально взрослею. Почему? Потому что знакомлюсь с новыми людьми, они меня меняют. Я приобретаю новые увлечения и по-другому начинаю смотреть на некоторые вещи. Первое время после смены мне очень сложно адаптироваться, и я живу как в вакууме. Но мне безумно нравятся такие перемены».
Ксюша Жарая:
«Опустошение. Я чувствую, что всё то, что я строила эти 12 дней — рухнуло. Все мои выстроенные мосты сгорели и канули в небытие. Всё, что стало для меня нормальной частью жизни, вдруг исчезло. Теперь я снова одна. И снова приходиться перестраиваться».
Даниил Ершов:
«У меня крутятся всё время три слова: усталость, измотанность и радость. Готовность творить и создавать, увидеться со знакомыми и друзьями, рассказывать им про камчатские приключения. А так, наверное, предвосхищение будущих смен и будущих действий. Есть ещё одна вещь, которую я ощущаю, когда приезжаю с кмчтк — хронический недосып, это когда мешки под глазами готовы сами себя замазывать».
Полина Гончарова:
«Обычно после «Камчатки», после поезда мы идём какой-то компанией в кафе. Это такой переход из смены в обычную, хочу сказать, реальную жизнь. Этот момент создан для того, чтобы задержать то лагерьское состояние. Потом начинается «посткамчаткский синдром».
— Что такое «посткамчатский синдром»?
— Это состояние после смены, когда ты уже вернулся домой, погулял с друзьями, поспал, и вдруг на тебя накатывает осознание того, что ты ничего не понимаешь. Ты не понимаешь, где ты, где ты живёшь, что делаешь. Ты каждый день просыпаешься и понимаешь, что точно так же ты просыпался вчера и позавчера, то есть дни ничем не отличаются друг от друга, даже если ты гулял с друзьями и делал какие-то дела. Ты понимаешь, что до «Камчатки» каждый день был таким, ты просто забыл про это. День какой-то ненаполненный, даже если это и неправда, но после «Камчатки» всегда такое ощущение. Особенно после осенней смены, когда возвращаешься в школу, видишь лица одноклассников, понимаешь, что у них ничего не изменилось, в то время как у тебя за неделю произошёл миллион событий, ты супер поменялся, а у них просто прошла неделя. Потому что в «Камчатке» ты проводишь неделю или две, а по ощущениям месяцы, если не всю жизнь. После нескольких месяцев увидеть, что люди постарели на неделю, — это просто взрывает мозг, ты не понимаешь, что происходит. Потом начинается волна, когда ты поешь песни из «Камчатки» себе под нос, ты хочешь проводить время только с камчатскими, и когда на какой-то тусе ты встречаешься взглядами с человеком из «Камчатки», вы до конца вечера будете говорить об этом, это правда. Я даже своим друзьям, которые не были на смене и не понимают этого всего, все равно кидаю видосы и фотки со смены, хотя понимаю, что им это неинтересно, так как они не были там. Это как эти пять стадий умирания с агрессией, депрессией… (смеётся). Вот это примерно то, что я имею в виду, когда говорю «посткамчатский синдром»».
Катя, вожатая:
«Конечно же, жизнь после «Камчатки» существует. Хотя она и вправду делится на «до» и «после». После на многое смотришь под другим углом. Если честно, то «Камчатка» для меня — это проекция идеального мира, где человек — личность, творчески и свободно реализующая себя.
Это лето в «Камчатке» первое для меня. А первые впечатления особенно остры. Так, после той смены (правда, я была не вожатой, а реквизитором), вдоволь отоспавшись, вдруг внезапно поняла, что хочу обратно. Что, к счастью, и произошло».
Лёня, вожатый:
«Понимаю, что у меня есть в моем жизненном рюкзаке фонарик камчатских эмоций, который освещает мне путь в самые тёмные моменты моей жизни».
Оставить комментарий